Шпагин же был безмерно рад, хвастаясь в переписке, что самозарядную винтовку образца 1931 года, после всех доработок и испытаний наконец-то приняли на вооружение. Полк 1-й Московской пролетарской дивизии прошел с ними по Красной площади. Но на этом все и закончилось, в производстве оставили только легкий ручной пулемет и его танковый вариант. На винтовки не хватало проката качественной стали для изготовления штампованных деталей, и ее производство отложили до лучших времен.

Чтобы сбить с оружейника благостный настрой и побудить его работать, я разразился еще одним письмом к нему, где в пользу перекомпоновки пулемета приводил еще один довод, а именно, дальнейшее совершенствование конструкции в направлении увеличения калибра. Рассуждал я при этом совсем просто: Шпагин и Дегтярев теперь в контрах из-за винтовки, поэтому вопрос ДШК «подвис». Фактически можно рассчитывать только на несовершенный и нетехнологичный ДК. Это равнозначно тому, что в РККА «крупняков» вообще нет. Надеюсь, мои настойчивые просьбы не останутся без внимания, а в качестве «поощрительного приза» я скопировал тем же путем, что и «Сайгу», Вальтер П-38, изготовив его дерево-металлический макет, и отправил оружейнику вместе с зарисовками и эскизами. Этот подарок прямо-таки вопил о кустарщине, но именно этот эффект мне и требовался. Может, теперь военные получат так желаемый ими пистолет, который мог бы вести огонь через бойницы бронемашин. Мне же был важен самовзводный УСМ. Таким образом, я практически исчерпал «наследие будущего» в плане стрелкового оружия, ибо штурмгевером не было смысла заниматься, все равно лучше АК для нашей армии ничего не придумать.

Внутри у меня все больше и больше разгоралось беспокойство, так как мне казалось, что я двигаюсь в неправильном направлении. Казалось, с моторами пора завязывать, сделано уже достаточно, теперь надо работать именно в направлении создания техники под эти движки, но заниматься этим мне было прямо запрещено. Выхода из создавшегося положения я не видел. Оставалось только следовать золотому правилу — если не знаешь, что делать, не делай ничего! Поэтому я полностью сосредоточился на учебе в АМИ-ЗИЛ, очень не хотелось провалить первую же сессию и бегать потом сдавать «хвосты». Однако система групповой сдачи зачетов и экзаменов избавила меня от беспокойства, при таком раскладе что-то не сдать было попросту невозможно, чистая формальность.

Глава 15

ГЛАВА ТАНКОВАЯ И КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ

Зимние каникулы в институте, планомерная работа в КБ, наложившиеся на понимание своей незначительности в плане решительного изменения ситуации к лучшему «одним махом», заставили меня взять тайм-аут в «гонке на выживание». Нужно было все хорошенько обдумать и спланировать свои шаги, хотя бы понять, в каком направлении двигаться, чтобы добиться решительного результата. Грядущий Новый год как нельзя лучше подходил для смены обстановки и перезагрузки головы. Тем более, оглянувшись назад, я понял, что в этом мире толком ни разу его и не справлял. Ни в 1930 году, ни в 1931-м. Работа забирала все силы, время и помыслы, порой узнавал, что наступил январь месяц спустя пару-тройку дней. Пятидневная «пролетарская» рабочая неделя, не совпадающая со старым календарем, этому только способствовала.

Но теперь-то я хотел наверстать упущенное и отпраздновать по полной программе! Тем более сынишка быстро подрастал, уже вовсю носился по дому и пока неумело задавал свои детские вопросы. Очень уж хотелось устроить для него настоящую зимнюю сказку, какие были в моем далеком прошлом. Да и сам я заскучал по Деду Морозу со Снегурочке. Осторожно наведя справки, насчет детских праздничных мероприятий, наткнулся на полнейшее непонимание вопроса. Похоже, о «Кремлевской елке» придется забыть и выкручиваться своими силами.

Первым неожиданным препятствием оказалась сама елка. Никаких базаров и в помине не было, люди, когда я их спрашивал, где ее взять, смотрели на меня как на дурачка. Пришлось под надуманным предлогом личного осмотра вышедших из строя самых «старых» моторов ЗИЛ-5 смотаться в Дмитров и, попросив водителя на пять минут притормозить на обратном пути, срубить красавицу в лесу. Жена, когда я заявился домой и вытащил из кузова елку, только озадаченно спросила.

— Это что?

— Как что? Новый год отмечать будем! — отозвался я с радостным воодушевлением.

— Рождество, что ли? Так рано еще… — как-то уныло ответила Полина. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Правильно! Рождество тоже отметим! — не придав значения ее настроению, я гнул свое. — А Новый год, первое января — завтра. Айда наряжать!

Нашлись у Полины в закромах и картонные елочные игрушки, и бумажные гирлянды. Я добавил купленных накануне конфет, а без мандаринов как-нибудь обойдемся, все равно их нигде не достать.

Вторым препятствием оказалось то, что приглашенные в гости крестные категорически отказались переодеваться в соответствии с суевериями. Я просто выпал в осадок, когда мне заявили, что это противоречит линии партии. В общем, посидели, выпили, отчитались о проделанной за год работе, поделились планами на будущее и все. Скучно и неинтересно.

— Маш, а Маш, — позвал я крестную, катающую по избе Петю-младшего, восседающего верхом на эксклюзивном деревянном грузовике, изготовленном заводскими краснодеревщиками по подобию ЗИЛ-6 и подаренном отпрыску на праздник, от чего тот был на седьмом небе от счастья, — ты когда Петра на себе женишь? К концу второй пятилетки?

— Да хоть завтра! — задорно ответила девушка. А потом озабоченно добавила: — Только жить негде. У меня общежитие, у него тоже. Поэтому пока ходит в женихах.

— С начальством переговорить? Так, мол, и так.

— Семен, ты думаешь, мы одни такие? — вмешался Петр-старший. — Народу жить негде даже по одному. О комнате и не мечтают. У меня один сварщик не то что в углу живет — под столом в кухне!

— А знаете что? Давайте-ка вы к нам перебирайтесь! — под воздействием алкоголя душа развернулась во всю ширь. — «Кабинет» я вам свой уступлю, а вместе веселее. Поля, ты как смотришь?

Жене возражать было крайне неудобно и пришлось смириться с ростом населения. Теперь вопрос женитьбы был чисто техническим. Вот и поговорили.

Смирившись с тем, что первый новогодний блин, согласно поговорке, вышел комом, я решил взять реванш и устроить на Рождество настоящий фейерверк. Так как охотничий порох и фотореактивы продавались свободно, а различные металлические порошки для окрашивания пламени можно было добыть на заводе, я принялся за изготовление ракет. Правда к седьмому не успел, да и жена отговорила афишировать старорежимный праздник. Она, было, успокоилась, но четырнадцатого вечером я объявил, что на носу «Старый Новый год», чем изрядно ее озадачил. Поздно вечером я, пообещав устроить сюрприз, вытащил своих в пойму Москвы-реки, к не работающей по зимнему времени пристани. Ракет у меня было всего три, к тому же не испытанных, поэтому я отошел подальше и, воткнув первую на деревянной рейке в снег, поджег фитиль. Ярко-зеленый дымный хвост с шипением взлетел в ясное звездное небо и жахнул там ослепительно-белой вспышкой, разбросав всюду искры. Петя озадаченно посмотрел на меня и спросил:

— А то это?

— Это, сына, ракета! Понравилось?

Ребенок, улыбнувшись, кивнул.

— Сейчас еще запустим!

В домах, как в Нагатино, так и в Кожухово, на другой стороне реки, во многих окнах, между тем, зажегся свет. Пока я ходил туда-сюда и последовательно запускал оставшиеся две ракеты, которые также меня не подвели, на дорожке к пристани показался народ.

— Это что тут у вас творится?! Семен? Ты, что ль? Какого черта ты устроил? — вопросы возмущенных соседей сыпались один за другим.

— Как что? Салют! Понравилось? — я все еще не растерял праздничный настрой и искренне не понимал претензий.

— Какой салют?! Времени знаешь сколько? Всех перебудил среди ночи! Завтра на работу вставать!